Этот мост не самый красивый в Санкт-Петербурге, но само место: и Пётр на вздыбленном коне, и Исаакиевский собор, и грандиозный Мариинский дворец, где расположено Законодательное собрание, и этот дом…

Дом у Синего моста под № 72 на набережной Мойки — особняк Кондратия Рылеева — ухожен и респектабелен. Два века назад не каждому здесь сказали бы «добро пожаловать». Сейчас в здании расположился… ресторан… дорогой.

Так что радоваться на том свете г-н Рылеев может лишь отчасти: самодержавие давно свергнуто, но мечта о равенстве так и осталась несбывшейся — не каждый обычный человек может здесь отобедать.

Впрочем оказалось, что такое внушительное здание принадлежало вовсе не Рылееву, а торговой Российско-Американской компании, а поэт-декабрист служил управляющим её канцелярии и располагал квартирой в первом этаже.

Он прожил здесь менее двух лет с весны 1824 до ареста в декабре 1825, но мемориальная табличка на здании висит именно в его честь.

Может место несчастливое? Российско-Американская компания давно разорилась, в этом году и ресторан «приказал долго жить», что произошло с Рылеевым, сами знаете.

Именно в этом доме у Синего моста накануне декабрьского восстания собрались заговорщики, и именно под этой крышей было принято решение о вооруженном выступлении против самодержавия.

Пётр Великий наверняка ворочался в гробу: кто восстал? Ведь вы же (заговорщики) самые образованные, самые именитые, а многие и откровенно богатые, цвет нации.

Жизнь Рылеева прервалась в каких-то тридцать лет из-за его революционных взглядов, которые и привели его на виселицу. Это его веревка оборвалась во время казни.

При таких обстоятельствах осужденных в России обычно миловали, но это был не тот случай и пламенный революционер был повешен повторно.

Его род (по мужской линии) прервался, даже место казни предводителей восстания известно лишь приблизительно, не говоря уж об их захоронениях.

Свое пребывание в каземате Невской куртины декабрист А.П. Беляев описал так: «В одном углу стояла кровать, в другом стол, на котором стояла лампадка с фонарным маслом, копоть от которого проникала в нос и грудь… тараканы, мокрицы, сороконожки и скудное питание…»

Так и хочется спросить: а вы всерьёз надеялись, что после покушения на царя, которому вы все приносили присягу, в Петропавловской крепости вас будут потчевать привычным шампанским?

В сети можно встретить приписываемые Кондратию Рылееву слова перед повторным повешеньем: «Проклятая земля, где не умеют ни составить заговора, ни судить, ни вешать!»

Проклятая земля? Как-то не вяжется с патриотизмом и его последними стихотворными строками, выцарапанными на оловянной тарелке в казематах крепости.

Тюрьма мне в честь, не в укоризну,
За дело правое я в ней.
И мне ль стыдиться сих цепей,
Когда ношу их за Отчизну.

Самонадеянные слова и неоднозначная фигура в нашей истории…

«Настеньку (дочь) мысленно благословляю…, и когда она будет иметь мужа, то осчастливит его, как ты, мой милый, добрый и неоценимый друг, осчастливила меня в продолжение восьми лет», — завещал в предсмертном письме жене Кондратий Рылеев.

Последнее, что возглавившие восстание против Государя видели в своей жизни, — столицу своей (плохой ли, хорошей) родины, которую сами окропили кровью.

Всё по заслугам?

А что же «жестокий» самодержец тех времён?

Еще во время следствия Николай I прислал жене Рылеева две тысячи рублей, позже императрица прислала на именины дочери еще тысячу. Жена Рылеева получала пенсию до второго замужества, а дочь — до совершеннолетия.

Естественно (это для государя Российского), Настенька Рылеева за казённый счет училась в институте благородных девиц.

Подпишитесь на наш Telegram, чтобы не пропустить анонсы следующих рассказов.

Такой вот город Санкт-Петербург, где буквально каждый дом готов поведать свою счастливую либо не очень историю. Вот одна из них — о человеке, противостоявшем в тот день декабристам: Слуга царю, отец солдатам… ни единой царапины в баталиях, а жизнь оборвал удар в спину на Сенатской

Всем счастливых дорог!