Читал, что эпидемия чумы XIV века улучшила сделочную позицию крестьян против сеньоров -- труд стал дороже цениться, так как часть крестьян вымерла и снизилось предложение на рынке труда, при том же спросе со стороны сеньоров на обработку тех же земель. И чума чуть ли не запустила процесс формирования капиталистических отношений. Ждать от COVID-19 чего-либо подобного?
Есть мнение, что COVID-19 обнажил уже давно сформировавшееся новое качество современных государств, а именно их способность "поворотом ключа" превратиться в цифровой концлагерь. Но в дуэли трех лиц между трудом, капиталом и государством стоит рассмотреть и два других ребра связывающего их треугольника. Столь же явно обнажена способность некоторых профессионалов "поворотом ключа" переходить на удаленный формат работы, без потерь для работодателя. Глобализации удаленного труда мешали культурные стереотипы, культурные и языковые барьеры и разница часовых зон. Сделочная позиция удаленно-мобильных профессионалов (далее, УМП) против капитала улучшится, если хотя бы часть этих барьеров будет преодолена и удаленная занятость станет признанным трендом. Глобализация рынка такого труда приведет к уравниванию доходов этих лиц, независимо от уровня развития географически окружающей их экономики. Это подразумевает падение уровня жизни удаленно-мобильных профессионалов в богатых сегодня странах, и его рост в бедных. В этом -- искомое преодоление тирании места. Класс тружеников распадется на две очень неравные, как по численности, так и по доходам, прослойки -- те, кто могут преодолеть тиранию места и те, кто этого не могут. Способные преодолеть тиранию места труженики будут подтягивать за собой сервисную экономику в потребном, с учетом численности этой прослойки, объеме -- и экономии масштабов потребуют возникновения в номинально-бедных (но обладающих привлекательными качествами местности или культуры) странах оазисов с высоким уровнем жизни.
Преодоление тирании места ведет к ухудшению сделочной позиции государств в их современной форме, так как они изначально формировались на местности, и их способ существования привязан к местности. Государства будут пытаться поставить под контроль денежные потоки УМП, что может оказаться сложнее, чем контроль над денежными потоками бизнеса -- больший объем мелких операций. Либо доить УМП через налогообложение их видимых трат на контролируемой местности.
Капитал предпочел бы видеть локализованный, привязанный к местности труд, при собственной максимальной мобильности. Но его мобильность -- прежде всего, физическая и финансовая -- вряд ли сравнится с удаленной мобильностью УМП.
Мобильность как выбранное оружие в дуэли трех лиц между государством, капиталом и трудом дает сильные козыри удаленно-мобильным профессионалам, вплоть до уподобления их обезьяне из притчи, наблюдавшей за схваткой двух тигров из относительно безопасного далека.
Есть мнение, что COVID-19 обнажил уже давно сформировавшееся новое качество современных государств, а именно их способность "поворотом ключа" превратиться в цифровой концлагерь. Но в дуэли трех лиц между трудом, капиталом и государством стоит рассмотреть и два других ребра связывающего их треугольника. Столь же явно обнажена способность некоторых профессионалов "поворотом ключа" переходить на удаленный формат работы, без потерь для работодателя. Глобализации удаленного труда мешали культурные стереотипы, культурные и языковые барьеры и разница часовых зон. Сделочная позиция удаленно-мобильных профессионалов (далее, УМП) против капитала улучшится, если хотя бы часть этих барьеров будет преодолена и удаленная занятость станет признанным трендом. Глобализация рынка такого труда приведет к уравниванию доходов этих лиц, независимо от уровня развития географически окружающей их экономики. Это подразумевает падение уровня жизни удаленно-мобильных профессионалов в богатых сегодня странах, и его рост в бедных. В этом -- искомое преодоление тирании места. Класс тружеников распадется на две очень неравные, как по численности, так и по доходам, прослойки -- те, кто могут преодолеть тиранию места и те, кто этого не могут. Способные преодолеть тиранию места труженики будут подтягивать за собой сервисную экономику в потребном, с учетом численности этой прослойки, объеме -- и экономии масштабов потребуют возникновения в номинально-бедных (но обладающих привлекательными качествами местности или культуры) странах оазисов с высоким уровнем жизни.
Преодоление тирании места ведет к ухудшению сделочной позиции государств в их современной форме, так как они изначально формировались на местности, и их способ существования привязан к местности. Государства будут пытаться поставить под контроль денежные потоки УМП, что может оказаться сложнее, чем контроль над денежными потоками бизнеса -- больший объем мелких операций. Либо доить УМП через налогообложение их видимых трат на контролируемой местности.
Капитал предпочел бы видеть локализованный, привязанный к местности труд, при собственной максимальной мобильности. Но его мобильность -- прежде всего, физическая и финансовая -- вряд ли сравнится с удаленной мобильностью УМП.
Мобильность как выбранное оружие в дуэли трех лиц между государством, капиталом и трудом дает сильные козыри удаленно-мобильным профессионалам, вплоть до уподобления их обезьяне из притчи, наблюдавшей за схваткой двух тигров из относительно безопасного далека.
