Today, another installment of an interview with Marina Tsarkova, co-founder of the Down Syndrome Assocation. I wish I could convey with the same poetic language in English what she is saying in Russian! Still, I think much of the spirit comes through here. Enjoy!
2. The next question is really two questions: If a visitor were to look at the hamlet of
So,
I remember the crazy lightness of summer, the joy of returning home to dusty courtyards and to wilting, fragrant herbs, delightful fountains which I always wanted to climb into at any time of year.
Well, when speaking of
It would seem, then, I love
I really grieved as a child and also later when I saw the terrible destruction and the even more horrific Brezhnev-era apartment buildings in
Сегодня продолжеине интервью с со-основателем Ассоциации Синдрома Дауна, Марина Царькова.
2. В следующем вопросе как минимум 2 вопроса!
Если смотреть на село Москву невооруженным взглядом, гостя может унести ее кажущая неприветливость, жесткость, жестокость, темп, и многое другое.
Но, если приглядываться можно увидеть много жемчужин, которые лежат прямо на глазах.
Что или кто для тебя Москва?
Что в этом селе/городе ты бы назвала жемчужиной?
Москва мой родной город, я воспринимаю ее примерно как близкого родственника старшего поколения – видишь его постоянно и не замечаешь, как он изменился, постарел, его очень любишь, и в тоже время он раздражает, и общаться с ним практически невозможно, а стоит расстаться на время - и сразу скучаешь и волнуешься – как он там?
Поэтому Москва – это воспоминания детства: самые надежные друзья, самые добрые взрослые, длинные-предлинные зимы со снежной горкой через весь двор; деревья и чугунные ограды - очень удобные для лазания, особенно зимой - тогда убранный на улицах снег наваливали во дворы через ограды; позёмка у Исторического музея – бывшего Английского клуба; поездки в детский сад на трамвае и возвращения в темноте по бульварам; долгое ожидание весны, медленно набухающие почки на сирени - удобно было смотреть на них со второго этажа, из окна сумрачного коридора нашей коммуналки, рядом - огромное напольное зеркало – бывшая дверь в купеческом доме и вдруг откуда-то – бабочка-шоколадница!; сумасшедшая легкость лета, в сентябре - радость возвращения домой к пыльным дворам и чахлой душистой зелени; замечательные фонтаны, в которые всегда хотелось залезть, независимо от времени года.
Москва вся хаотичная и проходная - это дворы и дворики, нанизанные друг за другом, они открываются пешеходу как матрешки или как комната за комнатой в бесконечной коммуналке для ребенка, которому все интересно.
Вообще в центре Москвы очень красивые дома, почти одушевленные, похожие на корабли, куда-то устремленные, каждый дом – это послание.
Ну, наверно, говоря о Москве, я подразумеваю скорее ее центр, всё, что построили от Хрущева и после совершенно безлико, уныло и не воодушевляет, а, к сожалению, наоборот, можно только приспособиться не замечать этих ульев-термитников посреди постиндустриального пространства.
То есть, по-видимому, у меня любовь к Москве с архитектурным уклоном.
Я страшно горевала в детстве и потом, когда видела ужасные разрушения и не менее ужасные постройки брежневских времен в Москве. Теперь уже не горюю - до домов ли, когда люди мрут направо и налево, и вокруг чудовищная несправедливость. Сердце, конечно, сжимается – вместо старых домов строятся новые как бы такие же, но не те; закрываются дворы, появляются глухие ворота, возможно, будет как в Париже (или может быть во всех больших городах?) – вот бульвары и улицы для туристов, а никаких дворов нет - все наглухо загорожено.